Ради инъекций, питающих кожу витаминами, ферментами и белками, мы безропотно расстаемся с собственной плазмой. Чтобы наполнить шприц фибробластами – стимуляторами работы клеток, позволяем отщипывать скальпелем кожу. «А нельзя ли продолжить омоложение за счет собственных ресурсов, без иголок?» – задала резонный вопрос супруга известного доктора медицины Кристофа Гансса (его лаборатория Ticeba в германском Гейдельберге занимается инновациями в области клеточных технологий, используя открытия Гарвардской медицинской школы). Гансс внял мольбам жены, но взял паузу и через девять месяцев запатентовал технологию Méthode Celljeunesse – производство индивидуальных кремов на основе cобственных полипептидов (цепей аминокислот, усиливающих выработку коллагена и эластина) и факторов роста (белковых молекул, регулирующих деление клеток) из сыворотки крови. Тестирование новинки начал с себя: через восемь недель крем сущест венно разгладил профессорские морщины и вернул коже упругость и свежесть. Супруга поставила Кристофу зачет. С немецким доктором меня познакомила Татьяна Бакунина, владелица международной компании WIP Privé, оказывающей консультации в области антивозрастных технологий. Долгие годы Татьяна была членом Европейского совета директоров Johnson & Johnson Medical, отвечая за развитие бизнеса и поиск новых техно логий в медицине. Но когда один за другим к ней стали обращаться за советом знакомые и не очень знакомые люди, она решила сделать консультации своей работой: теперь Бакунина отыскивает для клиентов инновационные, клинически проверенные методики и средства и помогает пациентам попасть на прием к звездным врачам. «Как выпускница Гарварда, я имею доступ к огромной базе медицинской школы университета, – рассказывает Татьяна. – И однажды, занимаясь поиском новых разработок в области стволовых клеток, я вышла на технологию Méthode Celljeunesse. Напитывая кожу гиалуронкой, мы натягиваем ее, как барабан. А эти кремы омолаживают лицо изнутри так, как это сделала бы природа». Ясно, что я тут же закатала рукава. 

Чтобы перевезти кровь в лабораторию доктора Гансса, нужны пробирки со стабилизирующим раствором – он поможет сохранить ее на протяжении пяти дней. Всего пробирок одиннадцать: одну используют для анализов на ВИЧ, гепатит и т. д. Оставшиеся десять пойдут на создание кремов для лица, век или рук. Я выбираю два – для лица и для век. Поборов головокружение, возвращаюсь к работе (благо кровь можно было сдать прямо в редакции) и звоню Кристофу Ганссу. «Производители массовой косметики не могут добавить в крем много активных веществ, потому что боятся аллергий, – объясняет доктор. – В нашем же креме их двадцать процентов. Попасть вашим полипептидам и факторам роста глубоко в дерму помогают биологические наночастицы. Благодаря этому, я бы сказал, родному для человека составу средства не дают побочных эффектов и не вызывают негативной реакции». По той же причине Гансс не добавляет консерванты, искусственные добавки, масла и экстракты: при желании сверху можно нанести любимый дневной или ночной крем. Не забывайте главное – кремы индивидуальные и разделу с мамой не подлежат. «Конечно, среди наших клиентов (внушительную часть которых составляет европейская бизнес-элита, королевские династии Ближнего Востока и арабские шейхи. – Прим. Tatler) попадались и недовольные, – откровенничает врач. – Но согласитесь: странно ждать от косметики эффекта хирургического лифтинга. Наши средства не заменяют операцию, а отдаляют ее. Иногда проявляется эффект ботокса в верхней части лица, но это очень индивидуально. Так что лучше всего оформить первый заказ в двадцать пять–тридцать лет и уже не останавливаться. Хотя и после сорока это сделать не поздно. Я не изменяю своему крему уже три года». 

Мой заказ приходит через две с половиной недели. Для лица – легкая эмульсия, для глаз – традиционный крем. Чувствую запах интерферона, а вот цветочных отдушек нет. Как и предписано, наношу средства утром и вечером, а ради чистоты эксперимента убираю с полки любимую косметику и запрещаю себе ходить к косметологу. Крем для лица оказывается отличной основой под макияж и поначалу очень нравится моей комбинированной коже. Однако через месяц появляется ощущение, что дополнительное увлажнение не помешает, поэтому возвращаю на место ночной крем. Синяки под глазами не пропадают, но в целом кожа явно становится более гладкой и плотной, так что мыслей об инъекциях и пилингах в моей голове пока нет. Через два месяца, когда мой первый флакон подходил к концу, я встречаюсь с доктором Ганссом в Москве: сдать кровь и заказать его кремы теперь можно в России, эксклюзивно в салонах Aldo Coppola. Кристоф настоятельно рекомендует мне добавить к уходу еще и солнцезащитный крем и едва ли не шепотом рассказывает, что, возможно, уже совсем скоро представит российской столице технологию производст ва кремов на базе стволовых клеток. Пока же Ticeba завершила клинические испытания и готова выпустить на рынок пептидный лосьон для тела. Правда, пробирок для него понадобится в полтора раза больше. Но ради вечной молодости я готова. Это у меня в крови.